СТАРИК ХОТТАБЫЧ — Фильм-сказка — Киностудия «Ленфильм» (1956)

Статья под цифровой редакцией подготовлена: Орловым Геннадием Викторовичем (08.11.1965) — Советским выдающимся публицистом СССР — Прозаиком СССР — Историком СССР

Страницы     [01]     [02]

Страна:    СССР
Киностудия:    Ленфильм.
Год:     1956.
Жанр:    Фильм-сказка, фильм-детям, приключения.
Изображение:    Цветной.
Длительность:    ? минут.
Плёнка:     .
Количество зрителей в СССР:   40 000 000 человек.
Премьера:    12.07.1957.
Бюджет:     .
Язык:     Русский.

СТАРИК ХОТТАБЫЧ  — Советский художественный полнометражный цветной фильм-сказка, поставленный на киностудии «Ленфильм» в 1956 году режиссёром Геннадием Казанским по мотивам одноимённой повести Лазаря Лагина.

Повествование

12 июля 1957 года — Премьера состоялась в Ленинграде.

Краткий сюжет

В Москве-реке 12-летний пионер-школьник Волька Костыльков во время купания случайно находит какой-то древний запечатанный сосуд. Мечтая, что в кувшине находится клад старинных драгоценностей, который он отнесёт в исторический музей, Волька начинает очищать сосуд и выпускает на волю из тысячелетнего заточения джинна Гассана Абдуррахмана ибн Хоттаба. Могущественный волшебник, которого мальчик стал называть «по отчеству» — Хоттабыч, — теперь в долгу у юного пионера за своё спасение и обещает отныне выполнять любое его приказание. Вместе с ним Волька летит в Индию на ковре-самолёте за Женькой, которого как полагал Джинн отправил в «рабство». На обратном пути они, едва не разбившись, совершают посадку в бассейн у санатория имени Серго Орджоникидзе.

Благодарный джинн пытается осыпать своего благодетеля всяческими дарами. Так, по возвращении из Индии он «осчастливил» Вольку дворцом и караваном верблюдов и слонов, нагруженных драгоценностями и предметами роскоши. Но мальчик, воспитанный в духе Советской пионерии, отказывается от такого подарка и, стремясь отвлечь Хоттабыча, предлагает ему отправиться в цирк. После посещения представления Хоттабыч решает стать иллюзионистом.

Полный сюжет

— Волька! Я пошёл! 
— Подожди! 
— Волька, пошли! Догоняй! 
— Последний разочек,

Женечка! Женька! Смотри, что я нашёл! Женька! Жень! Тяжёлый. 

(Волька принёс сосуд домой)

А вдруг клад? Старинные драгоценности, имеющие огромное научное значение. Вот ахнут, когда я принесу их в исторический музей.
 
(Волька стал очищать сосуд и из него появился Джин)

— Апчхи

— О, благодарю тебя, прекрасный и мудрый отрок! 
— Вы... вы из самодеятельности? 
— Я вот из этого трижды проклятого сосуда. 

(Джин разбивает сосуд)

— Что-то, вроде, не похоже. Сосуд был такой маленький, а вы такой сравнительно большой. 
— Не веришь, презренный? Прости меня, о юный мой спаситель. Я не привык, чтобы мои слова брались под сомнение. Повелением Джирджиса, царя джиннов, я был замурован в этом сосуде как непокорный и своенравный джинн. 
— Джин - это американский напиток?. 
— Не напиток я, о пытливый отрок, а могущественный и неустрашимый волшебник Гассан Абдурахман ибн Хоттаб, то есть, сын Хоттаба. 
—Штаны совершенно целы. Чудеса! 

— Я такую мелочь даже не считаю чудом, так, баловство. Прости меня, но я не имею чести знать твоего имени. 
— Меня зовут Волька. 
— Волька? А имя твоего почтенного отца? Назови мне нежнейшее из его имён, ибо он поистине достоин любви, человек, подаривший миру такого прекраснейшего отпрыска. 
— Его зовут Алексей. А самое нежное - Алёша. 
— Алёша Знай же, о драгоценнейший Волька ибн Алёша, что отныне я буду выполнять любое твое приказание, ибо ты спас меня из тысячелетнего заточения. И нет предела моей благодарности. 
— Значит, вы - джинн? Из «Тысячи и одной ночи»? Вот это здорово! Погибаю! Опаздываю на экзамен! 
— Ты не опоздаешь на экзамен, о превосходнейший из Волек, и поразишь своими познаниями учителей и товарищей своих. 
— Боюсь, что не потрясу. По географии я, честно говоря, на «пятёрку» не вытяну. 
— Нет среди джиннов никого более сведущего в географии, чем твой верный слуга. Я буду подсказывать тебе ответы на все вопросы. И пусть только попробуют твои учителя не удостоить тебя высочайших похвал! Я превращу их в шакалов, покрытых коростой, в отвратительных и мерзких жаб. Впрочем, до этого дело не дойдёт, ибо все будут восхищены твоими ответами! 
— Спасибо, но мы, пионеры, принципиально против подсказок. Мы против них организованно боремся. 
— Органи... организи... Уверяю тебя, никто моей подсказки не услышит. 
— Ну да, у Варвары Степановны такой слух, спасу нет. 
— Если я говорю, что никто не услышит, значит никто не услышит. То, что я буду тебе подсказывать, пойдёт прямо из моих почтительных уст в твои высокочтимые уши. Тебе не придётся задумываться. Уста твои будут раскрываться сами по себе. 
— Ладно, так и быть. Только вам надо сменить одежду. У нас несколько другая мода. Вот, оденьтесь, как дедушка.
Вот здорово! А туфли? 
— Мозоли, о заботливейший из заботливых. Нет лучше обуви для старика с мозолями
двухтысячелетней давности. 
 

— Ну что, Костыльков, ты нам можешь рассказать про Индию?

— Республика Индия - одна из великих государств Азии. Она расположена на полуострове Индостан. 
— Индия находится почти на самом краю земного диска. 
— Индия находится почти на самом краю земного диска.

— Диска?

— Диска. С севера и запада Индия граничит со страной, где проживают одни плешивые люди. 

— С севера и запада Индия граничит со страной, где проживают только одни плешивые люди. 
— Что у тебя, зубы разболелись? Так держи руки как следует.

— Горит твоё звено, Светка. Все показатели тю-тю! 
— Чему ты радуешься, Пилюля? Известно, чужая беда - Пилюля радуется. 
— Что ж, ты правильно излагаешь географические взгляды древних. Но ты, конечно, знаешь, что земля не диск, а шар. 
— Если бы земля была шаром... 
— Если бы земля была шаром... То воды стекли бы с нее вниз и люди умерли бы от жажды. 
— Воды бы стекли с нее вниз и люди умерли бы от жажды. Земля же имеет форму плоского диска и омывается величественной рекой, именуемой Океан. Земля покоится на шести слонах, а слоны стоят на огромной черепахе. Вот как устроен мир с точки зрения науки. 
— Древней науки. 
— Не древней, а единственно правильной. 
— Не древней, а единственно правильной. 
— Ты не совсем здоров. Приходи-ка лучше в понедельник. 
— Что ты сказала, о достойнейшая? 
— Что ты сказала, о достойнейшая? 
— Ну конечно, болен. Иди домой, Костыльков. Придёшь в понедельник. 
— Варвара Степановна, позвольте выйти.

Что ты намолол? Чуть показатели звена не завалил. Заболел, что ли?

— Нечего я не заболел. Я тебе потом все расскажу.

— Потом, потом, если не заболел, то с твоей стороны это форменное хулиганство. 
— Никакое это не хулиганство. 
— Об этом потолкуем на совете отряда. 
— Тише, Женечка. 
— А почему мне быть тише? Разве это я не экз... - Дурак! 
— От дурака и слышу. Женька! Жень... Ух-ты 
— Ну как, прекраснейший из учащихся, потряс ли ты своими ответами учителей и товарищей своих?. 
— Потряс. 
— А мне было показалось, что эта почтенная женщина осталась недовольна широтой твоих познаний. 
— Что ты, Гассан Хоттабыч. 
— Я превратил бы ее в колоду, на которой мясники разделывают бараньи туши, если бы не увидел, что она оказала тебе высший почёт, проводив тебя до самых дверей класса.  Мир с ней. 
— Конечно, мир с ней. 
— Скажи, о Волька, а что это за отрок Женька беседовал с тобой столь дерзко? 
— Да ну его, прорабатывать меня собрался. Ты на меня, пожалуйста, не обижайся, но я... но мне... 
— Понимаю. Никто не увидит меня в твоем жилище. 
— Эй, псих! Что это за старикашка? 
— Не старикашка, а старик. Это папин знакомый из Ташкента. 
— А я вот как пойду к твоему отцу, да как расскажу ему про все твои художества на экзамене. 
— Ах так, далеко идти придётся, папа в командировке.

— А я к твоей маме пойду, я не гордый. 
— Ты не гордый, ты подлый. Ох, давно ты у меня, Пилюля, леща не зарабатывал! 
— Ты это брось, подумаешь, уж и пошутить нельзя. Самый настоящий псих. «Плешивые люди!» 
— Ааа, проклятый отрок! Апчхи.
— Это ты, Хоттабыч? 
— Это я, с твоего позволения. 
— А ты где? 
— На шкафу, с твоего позволения. 
— Чего же ты туда забрался? 
— Чтобы мне не наступали на мозоль. Никак не могу придти в себя. Этот недостойный отрок... 
— Какой отрок?. 
— С которым ты разговаривал у входа. 
— А, Пилюля! 
— Этот Пилюля наступил мне на мозоль. Премерзкий отрок! 
— Одно слово пилюля, врун, ябеда. От него весь наш класс стонет. Просто не знаю, что с ним делать. 
— Предоставь это дело мне, о Волька. 
— Ты уже дома? –
— Апчхи 
— Что, опять перекупался? 
— Апчхи, Апчхи. 

— Мама, идем обедать, я хочу кушать, прям как волк. Я проголодался. 
— Ну хорошо. 
— У тебя уже всё готово, да?
— Ну конечно готово? 
— щас, щас я накормлю тебя
— Только никуда не выходи. 
— Слушаю и повинуюсь. О, Гога, прозванный Пилюлей, заклинаю тебя малым заклятием. 

— А Варвара Степановна ему говорит: «Ты что такую чепуху порешь, дурак?.» А он отвечает: «Так с научной точки зрения». Вот какой идиот...гав,гав. Вот какой... гав,гав…, гав,гав
— Что с тобой? 
— Ой, мама! 
— Что с тобой, Гогочка? 
— Понимаешь, я хотел сказать, что Волька... гав,гав. 
— Что с тобой, Гогочка?! 
— Я слушаю. Я слушаю. 
— Цела. Ничего он с ней не сделал. 
— Очень неумно. 
— Слушаю. 
— Это ты, Владимир? – 
— Я, Варвара Степановна. 
— А что это ты зашептал так?. 
— Это я не шепчу, это у нас аппарат немножко испортился. 
— Как твое здоровье? 
— Хорошо. Вот, что Володя, Женя Богорад куда-то запропастился. Ты его давно видел? Если узнаешь, где он, немедленно позвони мне или его родителям. Пожалуйста. До свидания. 
— Хорошо до свидания, Варвара Степановна.

(зазвонил будильник)

— Ты отправляешься в путь о Волька? 
— Да… Женька пропал. А вдруг он утонул? Он собирался купаться. 
— Он не утонул. 
— А ты-то откуда знаешь? 
— Мне ли не знать, где он. 
— Ты что-нибудь с ним сделал? 
— Я зашвырнул его далеко, далеко на Восток. Я полагаю, что его там продали в рабство. Пусть он теперь сколько угодно грозится тебе, о Волька! 
— Ой, что ты наделал! Верни его немедленно, понимаешь? 
— Да ведь он же тебя тогда прора... проработает. 
— Ну и пусть проработает! Скажи, что придумал: живых людей в рабство отправлять. Верни его немедленно. 
— Слушаю и повинуюсь. Сейчас. Еще один миг, о Волька... И твой друг будет перед нами. О горе мне, о стыд... О позор бедному джинну! Тысячелетнее безделье губительно отразилось на моих способностях. Я не могу вернуть сюда друга твоего Женьку. Я позабыл, как это делается! 

— Какое мое дело, что ты забыл? Сумел его в рабство отправить, сумей и возвращать. 
— Я же хотел, чтобы тебе было лучше, о Волька. Есть, пожалуй, одно средство. 
— Какое средство? 
— Можно слетать за другом твоим Женькой на ковре-самолёте. 
— Летим, скорей летим! 
— Летим. Летим. 
— Я давно мечтал покататься на ковре-самолете. На обыкновенном самолете я уже летал.
 
(Поднялись на крышу дома и Хоттабыч наколдовал ковёр-самолёт)

— А как-же быть с мамой ведь она будет волноваться, если я улечу, ничего ей не сказав. А если скажу, она незачто  не отпустит. 
— Это не должно тебя беспокоить, о осторожнейший из Волек.

— Обещаю, никто о тебе не разу не вспомнит за время нашего отсутствия. 
— Ну да, ты не знаешь моей мамы. 
— А ты не знаешь Гассана Абдурахмана ибн Хоттаба. Проклятая моль! 

(Хоттабыч и Волька полетели на ковре-самолёте, через некоторое время Волька стал замерзать и начал руками делать упражнения и тут…)

— Падаю! Хоттабыч! Хоттабыч! Хоттабыч! Хоттабыч!
— Я весь к твоим услугам, о Волька ибн Алеша. Я... я стараюсь вспомнить, как расколдовать. - Тебе что-нибудь угодно? – 
— Погибаю! 
— О горе мне! 
— Хоттабыч, Хоттабыч миленький!

— А бедный Женька сейчас один... 
— Один... один... один 
— На чужбине... 
— Ой, на чужбине, чужбине.
— Без друзей. - Без друзей, без… .
— Томится в непосильном труде. 
— Томится в непосильном труде... 
— Стонет, бедняга. 
— Ой, стонет, бедняга... стонет, стонет, бедняга... 

(А в этот время - Индийцы на руках подбрасывают вверх Женьку)

— Ууу Замучился! 
— Мальчик, ты хочешь кушать? Ты любишь бананы? 
— Спасибо! Спасибо, друзья! 

(И тут Хоттабыч вспоминает заклинание)

— Что с тобой, Хоттабыч? Ой, Хоттабыч! Держись! Давай сюда, Хоттабыч, ко мне! 
— Я вспомнил, как его расколдовать! Сейчас, о Волька, одно мгновение, о прекраснейший. 

— Женька! 
— Волька, ты?! 
— Сырость какая! Хоттабыч, забирайся наверх, выше облаков. 
— На чем это мы летим? Похоже на ковер-самолет. 
— Это и есть ковер-самолет. 
— Ковров-самолетов не бывает. 
— Нет, бывает! Хоттабыч, ну что ты там? 
— О горе мне! Промокла моя борода! 
— Подумаешь, горе какое. Плохо нам, Волька. Как шлепнемся мы сейчас об землю! Как останется от нас одно мокрое место! 
— Промокла моя борода! Я стал бессилен, как ребенок. Для волшебства требуется только самый сухой волос. 
— Погоди! Погоди! Самое главное - не терять спокойствия! На воздушных шарах в таких случаях кидают за борт балласт. Эх,  прощайте, индийские бананчики! 

(Они стали снижаться, и приземлились в бассейн)

— Да, могло быть хуже. 
— Мы погибли, мы пропали! Мы попали во дворец могущественного владыки. А у меня отсырела борода, и я бессилен. Сейчас появится стража и нам отрубят головы. О горе мне, о позор! Аллах! Ой, Аллах! Оно влажное! 
— Кто этот старый чудачок?. Он ненормальный? Говорит про каких-то владык. 
— Этот старичок - волшебник. - Самый настоящий джинн! 
— Брось. 
— На экзамене он мне все напортил. 
— Ну да?! 
— Только молчи. Он поклялся погубить учителей. 
— Дорогой, это не мое полотенце? 
— Помилуй нас, о могущественный владыка! Пусть мне одному отрубят голову, но пощади этих отроков. 
— Встань и не говори глупостей. 
— Не встану, не встану покуда этот прекраснейший, и великодушнейший султан не пообещает сохранить вам жизнь, о юные друзья мои. 
— Дорогой гражданин, зачем обижаешь? Ну какой я султан? Я обыкновенный Советский человек. Я буровой мастер Джафар Али Мухаммедов. Баку знаешь? Биби Эйбат знаешь? Газеты читаешь? Зачем стоишь на коленях?. Стыдно и неудобно, дорогой! 
— Одну минуточку, товарищ. Вы на старика не обращайте внимания, он не совсем... А тут еще мы все промокли, устали. 
— Вы тоже в горах под дождь попали? Я совсем мокрый пришел. Старик простудиться может. Дорогой человек, ты мне очень знакомый. Ты не из Баку будешь? 

— Ты на моего папашу похож. Правда, мой папаша постарше, ему 83-й год.

— Да будет тебе известно, о державный властитель, что мне уже пошел 3733-й год. 
— Конечно, дорогой. Но ты чудно сохранился. Тебе нельзя дать больше 75. Пойдем, дорогой, покушаем, согреемся, отдохнем. У нас, дорогой папаша, все султаны. Кто работает, тот и султан помимаешь. Пей чай, согревайся. Я - султан. У этих мальчиков родители тоже султаны. Вон Вася тоже султан. Ты хочешь знаешь, почему Вася - султан? Знатный шахтер понимаешь. Вася Казанцев - новатор. - Лучший забойщик бассейна. 
— Да брось ты, ей Богу. 
— Ты хочешь сказать, о Джафар Али ибн Мухаммед... что бывают знатные рудокопы? Зачем ты смеешься надо мной? Скоро ты скажешь, бывают знатные пастухи? 
— Ну да бывают, и даже очень много. 
— Знатные сапожники, знатные портные, знатные суконщики... 
— Что ты смеешься? Подсохнешь - увидишь. Ночевать будете в нашей палате. 

(А в это время в Москве?)

— А ну-ка, покажи язык. Вполне нормальный. Пульс нормальный. Сердце превосходно. - А желудок как?. 
— Желудок нормальный. 
— И давно это он у вас... гавкает? 
— Со вчерашнего дня. 
— А ну-ка, молодой человек, расскажи, с чего это началось.

— А просто так, с ничего. Я рассказывал маме про то, как Волька Костыльков... Волька это наш соседский мальчик, так себе ребёнок. 
— Дальше, дальше, дальше. 
— Я рассказывал маме про то, как этот дурак Волька... гав, гав, гав, гав.
— Вот видите, доктор, это прямо ужас какой-то! А может, у него эта... невралгия? Прописать порошки, пилюли какие? А если прочистить ему желудок?. 
— Дайте мне срок немножко подумать, посмотреть кое-какую литературу. Редкий, очень редкий случай. Ну так, значит... Пусть денек-другой отлежится.  На улицу не выходить.  
— Понятно. 
— Покажи еще раз язык. Редчайший случай. Ну прямо хоть плачь. 
— Ну вот, видите? 

(А в это время на Курорте)

— Хоттабыч, ты помнишь книжку, которую я читал перед тем как мы улетели из Москвы? 
— Помню ли я книжку, удостоенную твоего внимания? Ты меня обижаешь, о драгоценнейший. 
— А можно, чтобы она была здесь? 
— Нет ничего легче. Почему ты не ложишься спать в столь поздний час? 
— Да так, бессонница. 
— Сколь это печально - бессонница у столь юного отрока. Спит. (Джин напевает: лай, лай, лай, лай, лай, лай,  лай, о драгоценнейший лай, лай, лай, лай, лай, лайййй,. О прекраснейший). Светло. Темно. Темно. 

(Утренняя гимнастика вокруг фонтана)

— Ну как твоя борода, Хоттабыч? 
— Еще ночью высохла, о Волька. 
— Слышишь? На этом бы самолёте в Москву! Хорошо бы! 

(Хоттабыч наколдовал и они оказались в самолёте Ту-104 летящим в Москву)

— А пижама? Мы увезли с собой санаторную пижаму. 
— Ой, горе мне! 
— Ай ай. Ну да, опять этому Мухаммедову из Баку посылку послали. А, ну да... 
— На нас не обращают внимания, будто мы с аэродрома летим. 
— Могучий старик, он все может. Это море сделал мой дядя. 
— Море? 
— Море. 
— Дядя? 
— Дядя. Хочешь сказать, что ты - племянник Аллаха? 
— Мой дядя - командир шагающего экскаватора. Он сейчас Куйбышевское море копает. 
— Благословенный! Я тебе так верил, а ты мне бессовестно говоришь неправду. 
— Волька говорит правду. У него дома есть газета с портретом дяди. 
— Прилетим, покажу. Сколь быстра и удобна эта воздушная колесница. Вот только шумит немножко. 
— Ничего не поделаешь, это гудение реактивных двигателей. 
— Ничего не поделаешь? 
— Что это Хоттабыч дергал волосок?. 
— Хоттабыч ты зачем дергал волосок?. 
— Я только хотел, о драгоценнейший из учайщихся 200 
— Короче. 
— Я только хотел, о Волька... 
— Еще короче.

— Я только хотел, чтобы совсем не гудело. Достаточно ли коротко я сейчас выражаюсь? 
— Вот балда! Сделай как раньше, иначе мы все погибнем!

— Разве я...

— Объяснения потом. Еще 3 секунды, и мы расшибемся в лепёшку! 
— Ты... ты... пусть будет... все будет как раньше! 
— Скажи мне, о Волька, что означает слово «балда»? 
— Понимаешь... Это вроде как мудрец. 
— Эх, мне бы сейчас по телефону!
— За чем же дело стало? 
— Очередь. 
— А где же щель? 
— Ни щели, ни трещинки. Все сделано из цельного куска драгоценнейшего мрамора. 
— И внутри тоже мрамор? 
— Конечно. Я никогда не скуплюсь для своих друзей. 
— Пошли, Женя, вопрос ясен. Эх ты, конструктор! -Значит, внутри ничего нет? – 
— А разве там должно что-то быть? 
— ​​​​​​​Пошли, Хоттабыч, не будем срамиться перед людьми. 
— Не досадуй на меня, о справедливый Волька. Хочешь, я подарю тебе самолет? 
— Из целого куска мрамора? Волов запрягать в такой самолет. 
— А ты, вместо того, чтобы укорять, своего преданного слугу лучше бы объяснил, как он устроен. 
— Это-го так просто не объяснишь, для этого нужно пройти много разных наук. А ты ведь даже читать не умеешь. 
— Так научи меня всем этим наукам, о юный балда! 
— Кто это балда? 
— Конечно, ты, ибо ты не по годам мудр. 
— Знаешь что, Хоттабыч, не называй меня больше балдой. 
— Ценю твою скромность, о Волька. Так скажи же, научишь ли ты меня этим наукам, дающим человеку такую волшебную силу над вещами? 
— Я еще сам не все знаю. 
— Объясни то, что ты уже знаешь. 
— Только аккуратно готовить уроки. 
— Да, да, да. 
— ​​​​​​​По рукам. 
— ​​​​​​​Женька, иди, тебя мама ищет! 
— ​​​​​​​Бегу! 
— ​​​​​​​Волька, я сейчас! 
— ​​​​​​​Вот теперь я знаю, что подарить тебе, о Волька. 
— ​​​​​​​Какой еще подарок?. 
— ​​​​​​​Смотри, о Волька. 
— ​​​​​​​Ух ты, вот это да! 
— ​​​​​​​Это прекраснейший из дворцов халифа Гарун аль Рашида. 
— ​​​​​​​А что в нем сейчас помещается? 
— ​​​​​​​Пока ничего. Он твой, о Волька. 
— ​​​​​​​Мой? 
— ​​​​​​​Да! Пусть никто ничего не увидит. - И пусть об этом не помнят. 
— ​​​​​​​Ясно, ясно о привередливейший. Смотри, о Волька! 
— Дворец этот принадлежит спасителю джиннов, непревзойденному знатоку географии и прочих наук, первейшему из ныряльщиков и пловцов, царственному и юному пионеру Вольке ибн Алеше. Да славятся во веки веков имя его и его счастливых родителей.

— ​​​​​​​Прямо скажем, мало самокритики. Но не в этом дело. - Надо вывеску сменить. 
— ​​​​​​​Усеять ее бриллиантами? 
— ​​​​​​​Надо написать: «Этот дворец принадлежит РОНО». 
— ​​​​​​​Какому РОНО? 
— ​​​​​​​Все равно какому, лучше всего нашему, Краснопресненскому. 
— ​​​​​​​Я не знаю, кто такой РОНО. Допускаю, что он достойный человек. Но разве РОНО освободил меня из тысячелетнего заточения? Нет, это сделал не РОНО, а ты, о прекраснейший из Волек! Тебе и только тебе будет принадлежать этот дворец. 
— ​​​​​​​Ну пойми.
— ​​​​​​​Не хочу понимать.
— ​​​​​​​Или тебе, или никому. 
— Ну согласись сам на, что мне сдался этот дворец? Что я, клуб, санаторий, учреждение какое-нибудь? 
— ​​​​​​​Значит, ты не согласен, о кристалл моей души? 
— ​​​​​​​Не согласен. 
— Ну а это тоже отдать твоему РОНО, о богатейший из учащихся средних школ?