СЛЕД В ОКЕАНЕ — Шпионский — Свердловская киностудия (1964)

Статья под цифровой редакцией подготовлена: Орловым Геннадием Викторовичем (08.11.1965) — Советским выдающимся публицистом СССР — Прозаиком СССР — Историком СССР

Страницы:     [01]     [02]

Страна:    СССР
Киностудия:     Свердловская.
Творческое объединение:    ?.
Год:     1964.
Жанр:    Шпионский.
Изображение:    Чёрно-белый.
Длительность:    ? минут.
Плёнка:     .
Количество зрителей в СССР:   25 900 000 человек.
Премьера:    30.05.1965.
Бюджет:     .
Язык:     Русский.

СЛЕД В ОКЕАНЕ  — Советский чёрно-белый фильм, шпионский, режиссёра Олега Николаевского, снятый на Свердловской киностудии в 1964 году.

Повествование

20 мая 1964 года — Состоялась премьера в СССР.

Краткий сюжет

В Cоветских территориальных водах, у Птичьих островах (в качестве натуры использовался Крым) проходят испытания газовой смеси для подводных дыхательных аппаратов. Её использование должно позволить водолазам безопасно достигать глубин более 400-сот метров.

В испытаниях принимают участие изобретатель газовой смеси Сретенский (склонный к морской болезни), доктор Кушля, капитан 2-го ранга Игорь Белогуров и лучшие водолазы собранные со всех флотов ВМФ СССР.

Об испытаниях становится известно разведкам нескольким иностранным государствам.

На базу, с которой проводятся испытания, под видом аспирантки Балашовой (попала в аварию), прибывает другая.

Она выходит на другого агента, аквалангиста, действующего с иностранной шхуны, курсирующей в нейтральных водах.

Кроме него, в операции участвует штурман Ельцов, ещё один агент разведки. Располагая фотографией подлинной Балашовой, при виде Скуратовой он догадывается о подмене и пытается убить её.

Штурман Ельцов помогает перевести плавбазу в Заячью губу, а затем пробирается в радиорубку и и выводит её из строя. Затем крадёт записи Сретенского.

В отличие от него аквалангист, обменявшись со Скуратовой парольными знаками, уверен, что имеет дело с подлинной Балашовой. С ней и с данными, полученными, как он полагает, ею, он собирается переправиться на шхуну, захватив к тому же изобретателя Сретенского.

По рации смотрителя маяка Павла Кузьмича, следуя подсказке мнимой Балашовой, аквалангист договаривается о находящемся в Советских территориальных водах в 3-х милях юго-восточней острова через полтора часа с иностранной шхуной.

После этого, аквалангист хочет застрелить старшину Виктора Кондратьева, зашедшего в домик смотрителя во время его работы на рации. Балашова стреляев в аквалангиста.

По рации она сообщает на Советский пограничный корабль координаты шхуны, что позволяет её захватить.

Виктор Кондратьев задерживает Ельцова, оказавшего отчаянное сопротивление.

Таким образом, благодаря Людмиле Скуратовой (сотрудник КГБ СССР под видом Балашовой) не только была сорвана операция иностранной разведки, но и были обезврежены все её непосредственные участники.

Возвратившись в Москву, старший лейтенант госбезопасности Людмила Скуратова докладывает полковнику КГБ СССР о выполнении задания.

Полный сюжет

— Валерий Андреевич.

— Хорошо Дима.

— Как долетели?

— Хорошо.

— Отлично.

— Ну начнём. О-оо, Рудько с повышением, старшина второй статьи, поздравляю Степан.

— Спасибо.

— В чём дело? Откуда у вас такие?

— Валерий Андреевич это вам от нас.

— Мне, спасибо. Что можно ожидать от ныряльщиков со всех флотов.

— Доктор Кушля.

— Курсант Давыдычев.

— Старшина второй статьи Калныньш.

— Очень приятно доктор Глав старшина Виктор Павлович Кондратьев, как видите инкорпары в полном составе и в полном здравии.

— Ваши познания в латыни Виктор чрезвычайно выросли, но раздевайтесь надеюсь вы не утратили свои спортивные формы.

— Вы сомневаетесь доктор, к сожалению, я всегда говорил, скверный мы материал для медицины с такими пациентами вы навсегда можете потерять свою квалификацию.

— Давно я занимаюсь водолазным делом товарищ Сретенский у нас на 150 метров понимаете в тяжёлом скафандре и то не каждого водолаза допускают.

— Не мудрено, если в наши баллоны накачать нормальный сжатый воздух, то аквалангисты в лучшем случае повторят мировой рекорд который не превышает ста метров, но отсюда в лёгкие поступает специальная газовая смесь под давлением, равным давлению окружающей воды поэтому можно забраться.

— До атомной подводной лодки, это я понял.

— Сегодня до атомной лодки, а завтра до трёх километров.

— Ну.

— Да.

— Вот с этим до трёх километров.

— Нет эта серия аквалангов на такую глубину не рассчитаны.

— Товарищ мичман там вас старик с маяка просит.

— Хорошо.

— Что вы здесь делаете отец на этом пустынном острове?

— На маяке работаю.

— И не скучно вам одному?

— Да нет, пограничники часто бывают, рыбаки за водой наведываются, а вообще-то конечно место глухое. Считай я 30-ть лет тут смотрителем. Максим попроси ваших радистов посмотреть передатчик.

— Давайте Павел Кузьмич давайте.

— Барахлить стал.

— Ну-ну Джин тихо, тихо.

— Какой же вы смотритель, вы не настоящий смотритель товарищ Никонов.

— Это почему же?

— Дочки у вас нет, вот у нас на Чёрном море у маяков тыща и у каждого смотрителя дочка. На эту работу без дочки не принимают.

— У нас другие порядки, свои.

Лай собаки.

— Товарищ мичман собака там сейчас как-то странно выла.

— пшеница содержит 12 процентов белка, а маленькая водоросль хлорелла 50, урожай ей почти в 15 раз превышает урожай пшеницы. Ежегодно океан производит пищевых продуктов в сто раз больше, чем это делают все люди на Земле, дверь в эту кладовую открыта и наша с вами работа это первый шаг к этим богатствам.

— Соблюдая режим декомпрессии.

— Да.

— Кстати о декомпрессии, сколько времени вы затрачивайте на декомпрессию при выходе скажем с 200-от метровой глубины?

— порядка 12-ти часов.

— 10-ть.

— 10 – 12 пол суток, только на подъём, а пользуясь нашей газовой смесью на выход с 500-от метровой глубины вам понадобится менее 3-х часов.

— У меня вопрос?

— Принесите сюда, извините товарищи.

— У меня вопрос к Валерию Андреевичу.

— Пожалуйста.

— Значит ли это, что при такой скорости подъёма опасность кесонки уменьшается.

— Нет, есть вы Володя меньше чем за три часа подниметесь на поверхность вас к сожалению, сразит та жа самая кессонная болезнь.

— Мы сократили цикл, а физиологический процесс остаётся тот же.

— Прошу разрешения.

— Войдите мичман.

— Товарищ капитан 2-го ранга.

— Товарищи записи не производить.

— С материка.

— К вам прибывает помощник.

— Направляется аспирант Балашова.

— Улетаешь сейчас.

— А-а, я не расплатилась в кафе.

— Напрасно.

— Я заеду заплачу.

— Есть вероятность, что там её знают в лицо.

— Между прочем она не курила. Билет, допуск в зону, командировочное предписание, её паспорт.

— Балашова Кира Сергеевна.

— А это тебе в дорогу, новинка.

— Ну в первое погружение и с удовольствием пошёл.

— Я бы то же пошёл бы, если умел плавать.

— Бы.

— Бы.

— Валерий, Игорь Антоныч получил гидрологические данные.

— Ну так вот служба гидрографии определила нам вот этот район погружения, а для опробования аквалангов здесь и здесь

Глубина порядка 40 метров.

— Так.

— таким образом будем считать, что организационная сторона завершена.

— Да.

— Да, если не считать задержку моего помощника.

— Где было?

— А вот правее пирса.

— Да куда ему деться-то.

— Куда исчезла собака?

— Она вероятно исследует остров.

— Её слопали местные жители, они сделали из неё собаку табака.

— Яки тут жители.

— Готовы к тренировке? Так точно.

— Готовы.

— Товарищи задача, в барокамере с аквалангом достичь давление 30-ть атмосфер, при этом давление в течении 10 минут произвести условную работу. 30-ть атмосфер это 300 метров глубины.

— Возможен глубинный наркоз, простите Степан, Виктор если появятся симптомы опьянения, станет весело или вдруг мерещиться всякая чертовщина сделайте рукой вот так.

— Есть поднять руку если станет весело Валерий Андреевич

— Едва-ли станет весело в этом доте, сразу бы на глубину.

— Все по местам, аквалангисты в камеру.

— Dum spiro, spеro.

— Что он сказал?

— Dum spiro, spеro, латынь, пока дышу надеюсь.

— А-аа.

— Ой.

— Вас как зовут?

— Это мой штурман Ельцов.

— Ответьте мне штурман.

— Ельцов Как вы себя чувствуйте Иван Прокофьевич?

— Горлова, тошнит.

— У больного сотрясение мозга.

— А вы кто?

— Балашова, аспирант медицинского института.

— Иван Прокофьевич вам надо отлежаться.

— Мы его сейчас перевезём на Партизан, осторожно прямо в каюту.

— Нет, это исключено.

— А что?

— Только берег и покой.

— И на долго?

— Минимум неделя.

— Нет, нет три дня максимум, я вас догоню с пограничниками.

— Спокойно, неделя.

— Да бросьте вы.

— Ничего Иван Осипович я его к себе возьму на маяк. Травками мигом на ноги поставлю.

— Хорошо Пал Кузьмич, только травками не очень увлекайтесь.

— Никонов как поправиться радируй мне.

— Эх рация у меня в ремонте.

— Надо будет мы сообщим с базы.

— Я вас буду навещать Иван Прокофьевич.

— Вы почему опоздали?

— Не лётная погода.

— Мичман проводите пожалуйста товарищ Балашову на плавбазу.

— Есть.

— Мат, ха-ха-ха.

— Идут.

— Идут.

— Прошу. Разрешите мне представить моих товарищей.

— Виктор, мы с вами где-то встречались? Депутат Балтики.

— Володя.

— Гунар, мы из Кронштадта.

— А вас как зовут?

— Степан.

— Цицерон.

— Весёлые ребята, не так ли Кира Сергеевна. В таком случае наш милый доктор Кира Сергеевна Балашова.

— И часто они здесь бывают?

— Кашель, бывают, кашель.

— Кира Сергеевна идите купаться.

— Не хочется Володя, холодно.

— Володька.

— Много курите Пал Кузьмич, это вредно, особенно трубку.

— А-а много ты понимаешь доктор, дайка кашель.

— Джин на дне, горло у него.

— Вот сволочи, кто бы это мог сделать?

— Надо доложить кавторангу.

— Пошли.

— Кира Сергеевна мы на базу.

— Идите я пойду верхом.

— Кто же это сделал.

Смех

— Иван Прокофьевич ище что-нибудь будет?

— Ище что-нибудь, ище что-нибудь. Значит прибыли поместился я в гостинице Красная сдал паспорт, вечером мне понадобился паспорт, прихожу к портье, одессит такой сидит дежурный администратор. Я говорю дайте паспорт? – чей, я говорю мой – зачем? Я говорю мне надо сходить на почту - на какую? Я говорю на главную, - а что вы там будите делать? Я говорю мне надо получить письмо, -от кого? От говорю от мамы, - а что она пишет спросил он (смех), налейка водички (смех)

— Ну ладно хватит мучить Иван Прокофьевича (смех), хватит, хватит перестаньте.

— А где же Пал Кузьмич?

— Спасибо Кирочка, старик где-то плутает, травки собирает.

— Добрый вечер.

— А привет.

— Как здоровье Иван Прокофич?

— Да спасибо мичман не унываю.

— К сожалению.

— Ваших гостей просит к себе командир.

— И вас Кира Сергеевна.

— Но сегодня же выходной.

— Завтра утром рабочее погружение, командир просит всех на инструктаж.

— А-аа, это уже интересно.

— Ничего особенного рядовое погружение 40 метров.

— Пойдём с аквалангом Сретенского.

— Иван Прокофич спокойной ночи.

— Командиру и другим знать об этом не обязательно. Можно попробовать и глубже Стёпа.

— Кончай эти штучки Виктор я тебе по дружбе говорю.

— Ладно друг, я уже всё осознал – слово.

— Ты, что вялый такой, устал? Декомпрессию не нарушил?

— Ты, что Стёпа? Как мои дела Кирочка?

— Что? Кажется, всё в порядке.

— Ну вот видишь.

— Ох, а меня что-то укачало с непривычки, я вас очень прошу высадите меня пожалуйста на берег, а к приходу плавбазы я и доберусь.

— Но куда же вы одна? Стёпа высади и меня.

— Вам нехорошо Виктор?

— Не всё в порядке, просто замечтался, прогулка в горах, всяческие ассоциации, воспоминание юности.

— Виктор.

— Не боитесь?

— Ну что вы.

— Я кажется переоценил свои силы.

— Виктор, что с вами Виктор.

— Счастливо, когда ждать то.

— Как-нибудь на днях Пал Кузьмич.

— Не сучись по близости пограничников вы загубили бы парня.

— Это точно капитан 2-го ранга я.

— На глубомере 146 метров, он действительно уходил на эту глубину?

— На глубине 42 метра Кондратьев отцепил, связь с ним была прервана.

— Кондратова не допущу больше до аквалангу, после выздоровления будет списан на берег. Что?

— Кессонная болезнь командир, одного не могу понять, как такой опытный аквалангист мог нарушить режим декомпрессии.

— Он ещё в декомпрессионной камере?

— Уже нет, я приказал перевести его в медчасть, спит.

— Уважаемый товарищ аспирант, какого чёрта вы потащили его с собой, через горы, вы обязаны были установить диагноз.

— Валерий Андреевич я не знала, что он нарушил декомпрессию, при осмотре я не обнаружила никаких отклонений.

— Но вы же врач?

— Я вынужден отстранить вас от самостоятельной работы.

— Ну конечно я продолжаю бредить, и вы мне снитесь как результат глубинного наркоза.

— Ну раз вы шутите, то значит всё в порядке, вот выпейте и спите.

— А я вот не хочу спать.

— Вот видите какой вы взбудораженный.

— Нет я просто счастлив, я самый счастливый человек на земле, мировой рекорд равен 100 метрам, а я забрался на 150. Да вам попало из-за меня.

— Неужели вы думали о рекорде?

— Вот о чём не думал, наш командир собирается понырять, я просто хотел проверь акваланг до того, как он пойдёт на глубину. У него была баротравма лёгких и ни как нельзя рисковать. А жук Сретенского мировая вещь.

— Жук?

— Он же похож.

— Отдыхайте Виктор.

— Не уходите.

— Доктор услышит мне опять попадёт.

— Вам всё-таки попало из-за меня.

— Выпейте и спите.

— А не чего, эта докторша товарищ глав старшина, а.

— Видите-ли Игорь Анатольевич недисциплинированность отдельных лиц я не мог принимать в расчёт.

— Я вынужден отстранить Кондратьева от испытаний.

— Программа срывается. Никаких осложнений у Кондратова к счастью нет и через несколько дней он будет в форме.

— Я списал на берег Кондратьева за нарушение приказа.

— Но аквалангист вместо Кондратьева будет минимум через неделю.

— Во второй паре с Давыдывичем пойду я.

— Согласен.

— Завтра с утра сяду на кислородные процедуры.

— Покинете мостик?

— У меня достаточно опытный старпом, кстати Балашову оставьте на берегу вместе с больным Кондратьевым.

— Что вы собираетесь вырезать и з этого корня Женя.

— Автопортрет.

— Закурим девушка?

— Балашова?

— Почему опоздали?

— Нелётная погода.

— Я был на острове в условленный день, собака подняла шум пришлось её прирезать. Старик вас встретил?

— Да.

— Почему столько времени молчали?

— Не было возможности связаться, на маяке рация в ремонте.

— Вам удалось, что-нибудь достать?

— Пока нет, дня через два, три.

— Через два дня я буду здесь, предупредите старика.

— Иван Прокофьевич.

— Ельцов.

— Книжки-то я привёз.

— Но только до завтра.

— Далеко завтра идёте?

— Да нет к птичьим островам, вечером дома будем.

— Там рифы, знаю я эти места.

— Щяс принесу.

— Как здоровье – штурман?

— Спасибо, слыхал к птичьим островам идёте, бывал там.

— Соскучились по мостику.

— Земля надоела.

— Рано вам ещё на мостик, лежать надо.

— Оставь на пирсе.

— Какая красота.

— Всё-таки молчишь, почему ты нарушил режим декомпрессии. Что случилось на глубине? Если акваланг сретенского несовершенен.

— Акваланг здесь не причём.

— Ну.

— Струсил я, испугался акулы я их никогда не видел и ахнул без декомпрессии. Так что не рассказывай ребятам.

— Сегодня ребята идут на 400 метров, надо сказать.

— Командир прошу, прошу в камеру.

— Игорь я понимаю виноват, но разреши мне остаться на борту.

— Нет.

— А что скажет отец?

— Не знаю.

— Игорь.

— Нет.

— Разрешите идти капитан 2-го ранга.

— Иди поправляйся.

— Витя, ну ладно не скучай.

— А вы.

— Как самочувствие Иван Прокофьевич?

— А-аа спасибо, да ничего по лучше, скучно только. Старик опять за травкой подался, пришёл развесил свои веники и снова ушёл, в распадок. Хорошо хоть максим книгу дал до вечера.

— Не слишком переутомляйтесь.

— Гуляете?

— Угу.

— Что же тебя доктора бросили? И в суставах ломота, кессонка, я тебе одну травку дам.

— Нет отец травка мне не поможет, Errare humanum est – человеку свойственно ошибаться.

— Ну как знаешь.

>>>     [01]     >>>    [02]