Страница   [1-17]   [18-24]   [25-36]   [37]   [38-45]   [46-49]   [50-56]   [57-66]   [67-79]   [80-92]   [93-100]   [101-110]   [111-130]   [131-149]   [150-170]

 В. И. ЛЕНИН - Полное собрание сочинений - Том-1 из 55 (1893-1894) - МОСКВА 1967 год. (ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА») Стр.150-170 

Пролетарии всех стран, соединяйтесь!

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА»

И КАК ОНИ ВОЮЮТ ПРОТИВ СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТОВ?

(ОТВЕТ НА СТАТЬИ «РУССКОГО БОГАТСТВА» ПРОТИВ МАРКСИСТОВ)26

Написано весной — летом 1894 г.    Печатается по тексту
Напечатано в 1894 г. на гектографе    гектографированного издания 1894 ί
 
 

- 150 -

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА»

ВЫПУСК I

- 151 -

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА»

«Русское Богатство» открыло поход против социал-демократов. Еще в № 10 за прошлый год один из главарей этого журнала, г-н Н. Михайловский, объявил о пред-стоящей «полемике» против «наших так называемых марксистов или социал-демократов»28. Затем появились статьи г-на С. Кривенко: «По поводу культурных оди-ночек» (№ 12) и г. Н. Михайловского: «Литература и жизнь» (№№ 1 и 2 «Р. Б.» за 1894 г.). Что касается до собственных воззрений журнала на нашу экономическую дей-ствительность, то они всего полнее изложены были г. С. Южаковым в статье: «Вопросы экономического развития России» (в №№ 11 и 12). Претендуя вообще в своем журнале представлять идеи и тактику истинных «друзей народа», эти господа являются отъяв¬ленными врагами социал-демократии. Попробуем же присмотреться к этим «друзьям народа», к их критике марксизма, к их идеям, к их тактике.
Г-н Н. Михайловский обращает более всего внимания на теоретические основания марксизма и потому специально останавливается на разборе материалистического по-нимания истории. Изложивши, в общих чертах, содержание обширной марксистской литературы, излагающей эту доктрину, г-н Михайловский открывает свою критику та-кой тирадой:
«Прежде всего, — говорит он, — является сам собою вопрос: в каком сочинении Маркс изложил свое

- 152 -

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА»

материалистическое понимание истории? В «Капитале» он дал нам образчик соедине-ния логической силы с эрудицией, с кропотливым исследованием как всей экономиче-ской литературы, так и соответствующих фактов. Он вывел на белый свет давно забы-тых или никому ныне неизвестных теоретиков экономической науки и не оставил без внимания мельчайших подробностей в каких-нибудь отчетах фабричных инспекторов или показаниях экспертов в разных специальных комиссиях; словом, перерыл подав-ляющую массу фактического материала частью для обоснования, частью для иллюст-рации своих экономических теорий. Если он создал «совершенно новое» понимание исторического процесса, объяснил все прошедшее человечества с новой точки зрения и подвел итог всем доселе существовавшим философско-историческим теориям, то сде-лал это, конечно, с таким же тщанием: действительно пересмотрел и подверг критиче-скому анализу все известные теории исторического процесса, поработал над массою фактов всемирной истории. Сравнение с Дарвином, столь обычное в марксистской ли-тературе, еще более утверждает в этой мысли. Что такое вся работа Дарвина? Несколь-ко обобщающих, теснейшим образом между собой связанных идей, венчающих целый Монблан фактического материала. Где же соответственная работа Маркса? Ее нет. И не только нет такой работы Маркса, но ее нет и во всей марксистской литературе, несмот-ря на всю ее количественную обширность и распространенность».
Вся эта тирада в высшей степени характерна для уразумения того, как мало понима-ют «Капитал» и Маркса в публике. Подавленные громадной доказательностью изложе-ния, они расшаркиваются перед Марксом, хвалят его и в то же время совершенно упус-кают из виду основное содержание доктрины и, как ни в чем не бывало, продолжают старые песенки «субъективной социологии». Нельзя не вспомнить по этому поводу очень верного эпиграфа, выбранного Каутским в его книге об экономическом учении Маркса:

- 153 -

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА»

Wer wird nicht einen Klopstock loben?

Doch wird ihn jeder lesen?

Nein. Wir wollen weniger erhoben Und fleissiger gelesen sein!*

Именно так! Г-ну Михайловскому следовало бы поменьше хвалить Маркса да по-прилежнее читать его, или, лучше, посерьезнее вдумываться в то, что он читает.
«В «Капитале» Маркс дал нам образчик соединения логической силы с эрудицией», — говорит г-н Михайловский. Г. Михайловский в этой фразе дал нам образчик соеди-нения блестящей фразы с пустотой содержания, — заметил один марксист. И замеча-ние это совершенно справедливо. В самом деле, в чем же проявилась эта логическая сила Маркса? Какие дала она результаты? Читая приводимую тираду г-на Михайлов-ского, можно подумать, что вся эта сила направлена была на «экономические теории» в самом тесном значении слова, — и только. И — чтобы оттенить сильнее узкие пределы поля, на котором проявлял Маркс свою логическую силу, г. Михайловский напирает на «мельчайшие подробности», на «кропотливость», на «никому неизвестных теоретиков» и т. п. Выходит так, как будто ничего существенно нового, достойного упоминания, Маркс не внес в приемы построения этих теорий, как будто он оставил пределы эконо¬мической науки такими же, какими они были у прежних экономистов, не расширив их, не внеся «совершенно нового» понимания самой этой науки. А между тем всякий чи¬тавший «Капитал» знает, что это — сплошная неправда. Нельзя не вспомнить по этому поводу того, что писал о Марксе г-н Михайловский 16 лет тому назад, полемизируя с пошло-буржуазным г. Ю. Жуковским29. Времена, что ли, тогда были другие, чувства, что ли, посвежее, но только и тон и содержание статьи г-на Михайловского были со¬всем не те.

----------------------------------------------------------------
— Кто не хвалит Клопштока? Но станет ли его каждый читать? Нет. Мы хотим, чтобы нас меньше почитали, но зато прилежнее читали! (Лессинг). Ред.

- 154 -

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА»

— ««Конечная цель этого сочинения — показать закон развития (в подлиннике: Das ökonomische Bewegungsgesetz — экономический закон движения) современного обще-ства», — говорит К. Маркс о своем «Капитале» и строго выдерживает свою програм-му», — так отзывался г. Михайловский в 1877 г. Посмотрим же поближе на эту, строго
—    по признанию критика — выдержанную программу. Она состоит в том, чтобы «по¬
казать экономический закон развития современного общества».
Самая уже эта формулировка ставит нас лицом к лицу с несколькими вопросами, требующими разъяснения. Почему это говорит Маркс о «современном (modern)» обще-стве, когда все экономисты до него толковали об обществе вообще? В каком смысле употребляет он слово «современный», по каким признакам выделяет особо это совре-менное общество? И далее — что это значит: экономический закон движения общест-ва? Мы привыкли слышать от экономистов — и это, между прочим, одна из любимых идей у публицистов и экономистов той среды, к которой принадлежит «Русское Богат-ство», — что только производство ценностей подчинено одним лишь экономическим законам, тогда как распределение, дескать, зависит от политики, от того, в чем будет состоять воздействие на общество со стороны власти, интеллигенции и т. п. В каком же это смысле говорит Маркс об экономическом законе движения общества и еще рядом называет этот закон Naturgesetz — законом природы? Как понимать это, когда столь многие отечественные социологи исписали груды бумаги о том, что область общест¬венных явлений выделяется особо из области естественно-исторических явлений, что поэтому и для исследования первых следует прилагать совсем особый «субъективный метод в социологии»?
Все эти недоумения возникают естественно и необходимо, и, конечно, только полное невежество может обходить их, говоря о «Капитале». Чтобы разобраться в этих вопро¬сах, приведем предварительно еще одно место из того же предисловия к «Капиталу»,
—    всего несколькими строками ниже;

- 155 -

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА»

«Моя точка зрения состоит в том, — говорит Маркс, — что я смотрю на развитие
г    "  1    «    30
экономической общественной формации как на естественно-исторический процесс» .
Достаточно простого сопоставления хотя бы приведенных только двух мест из пре-дисловия, чтобы видеть, что именно тут заключается основная идея «Капитала», прове-денная, как мы слышали, строго выдержанно и с редкой логической силой. Отметим прежде всего два обстоятельства по поводу всего этого: Маркс говорит только об одной «общественно-экономической формации», о капиталистической, т. е. говорит, что ис¬следовал закон развития только этой формации и никакой другой. Это во-первых. А во-вторых, отметим приемы выработки Марксом его выводов: эти приемы состояли, как мы сейчас слышали от г. Михайловского, в «кропотливом исследовании соответст¬вующих фактов».
Теперь перейдем к разбору этой основной идеи «Капитала», которую так ловко по-пытался обойти наш субъективный философ. В чем собственно состоит понятие эконо-мической общественной формации? и каким образом развитие такой формации можно и должно считать естественно-историческим процессом? — вот вопросы, стоящие те-перь перед нами. Я уже указывал, что с точки зрения старых (не для России) экономи-стов и социологов понятие общественно-экономической формации совершенно лиш-нее: они толкуют об обществе вообще, спорят с Спенсерами о том, что такое общество вообще, какова цель и сущность общества вообще и т. п. В таких рассуждениях эти субъективные социологи опираются на аргументы вроде тех, что цель общества — вы-годы всех его членов, что поэтому справедливость требует такой-то организации, и что несоответствующие этой идеальной («Социология должна начать с некоторой утопии» — эти слова одного из авторов субъективного метода, г. Михайловского, прекрасно ха¬рактеризуют сущность их приемов) организации порядки являются ненормальными и подлежащими устранению. «Существенная задача социологии, — рассуждает,

- 156 -

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА»

например, г. Михайловский, — состоит в выяснении общественных условий, при кото¬рых та или другая потребность человеческой природы получает удовлетворение». Вы видите, этого социолога интересует только такое общество, которое удовлетворяет че¬ловеческой природе, а совсем не какие-то там общественные формации, которые при¬том могут быть основаны на таком не соответствующем «человеческой природе» явле¬нии, как порабощение большинства меньшинством. Вы видите также, что с точки зре¬ния этого социолога не может быть и речи о том, чтобы смотреть на развитие общества как на естественно-исторический процесс. («Признав нечто желательным или нежела¬тельным, социолог должен найти условия осуществления этого желательного или уст¬ранения нежелательного» — «осуществления таких-то и таких-то идеалов», — рассуж¬дает тот же г. Михайловский.) Мало того, не может быть речи даже и о развитии, а только о разных уклонениях от «желательного», о «дефектах», случавшихся в истории вследствие... вследствие того, что люди были не умны, не умели хорошенько понять того, что требует человеческая природа, не умели найти условий осуществления таких разумных порядков. Ясное дело, что основная идея Маркса о естественно-историческом процессе развития общественно-экономических формаций в корень под¬рывает эту ребячью мораль, претендующую на наименование социологии. Каким же образом выработал Маркс эту основную идею? Он сделал это посредством выделения из разных областей общественной жизни области экономической, посредством выделе¬ния из всех общественных отношений — отношений производственных, как основных, первоначальных, определяющих все остальные отношения. Сам Маркс так описал ход своих рассуждений по этому вопросу: «Первая работа, которую я предпринял для раз¬решения обуревавших меня сомнений, был критический разбор гегелевской философии права . Работа привела меня к тому результату, что правовые отношения так же точно, как и политические формы, не могут быть выводимы и объясняемы из одних только юридических

- 157 -

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА»

и политических оснований; еще менее возможно их объяснять и выводить из так назы-ваемого общего развития человеческого духа. Корень их заключается в одних только материальных, жизненных отношениях, совокупность которых Гегель, по примеру анг¬лийских и французских писателей 18 века, называет «гражданским обществом». Ана¬томию же гражданского общества следует искать в политической экономии. Результа¬ты, к которым привело меня изучение последней, могут быть кратко формулированы следующим образом. При материальном производстве людям приходится стать в из¬вестные отношения друг к другу, в производственные отношения. Последние всегда соответствуют той ступени развития производительности, которою в данное время об¬ладают их экономические силы. Совокупность этих производственных отношений об¬разует экономическую структуру общества, реальное основание, над которым возвы¬шается политическая и юридическая надстройка и которому соответствуют определен¬ные формы общественного сознания. Таким образом, производственный порядок обу¬словливает социальные, политические и чисто духовные процессы жизни. Их сущест¬вование не только не зависит от сознания человека, но, напротив, последнее само от них зависит. Но на известной ступени развития своей производительности силы прихо¬дят в столкновение с производственными отношениями людей друг к другу. Вследст¬вие этого они начинают противоречить и тому, что служит юридическим выражением производственных отношений, т. е. имущественным порядкам. Тогда производствен-ные отношения перестают соответствовать производительности и начинают ее стес-нять. Отсюда — возникает эпоха общественного переворота. С изменением экономиче¬ского основания более или менее медленно или скоро изменяется вся громадная над¬стройка, над ним возвышающаяся. При рассмотрении этих переворотов всегда необхо¬димо строго различать материальную перемену в условиях производства, которая должна быть естественно-научно констатирована, и перемену в юридических, полити¬ческих, религиозных, художественных и

- 158 -

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА»

философских, словом — идеологических формах, в которых мысль о столкновении проникает в человеческое сознание и в которых скрытым образом из-за него происхо-дит борьба. Об отдельном человеке мы не судим по тому, что он сам о себе думает; но нельзя также судить и об эпохе переворотов по ее собственному самосознанию. Напро-тив, это самосознание должно быть объяснено из противоречий материальной жизни, из столкновения между условиями производства и условиями производительности... Рассматриваемые в общих чертах азиатские, античные, феодальные и новейшие, бур-жуазные, производственные порядки могут быть рассматриваемы как прогрессивные эпохи в истории экономических формаций общества» .
Уже сама по себе эта идея материализма в социологии была гениальная идея. Разу-меется, пока это была еще только гипотеза, но такая гипотеза, которая впервые созда-вала возможность строго научного отношения к историческим и общественным вопро-сам. До сих пор, не умея спуститься до простейших и таких первоначальных отноше-ний, как производственные, социологи брались прямо за исследование и изучение по-литико-юридических форм, натыкались на факт возникновения этих форм из тех или иных идей человечества в данное время — и останавливались на этом; выходило так, что будто общественные отношения строятся людьми сознательно. Но этот вывод, на-шедший себе полное выражение в идее о Contrat Social33 (следы которой очень заметны во всех системах утопического социализма), совершенно противоречил всем историче-ским наблюдениям. Никогда этого не было, да и теперь этого нет, чтобы члены обще-ства представляли себе совокупность тех общественных отношений, при которых они живут, как нечто определенное, целостное, проникнутое таким-то началом; напротив, масса прилаживается бессознательно к этим отношениям и до такой степени не имеет представления о них, как об особых исторических общественных отношениях, что, на-пример, объяснение отношений обмена, при которых люди жили многие столетия, бы-ло дано лишь в самое послед-

- 159 -

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА»

нее время. Материализм устранил это противоречие, продолжив анализ глубже, на про¬исхождение самих этих общественных идей человека; и его вывод о зависимости хода идей от хода вещей единственно совместим с научной психологией. Далее, еще и с дру¬гой стороны, эта гипотеза впервые возвела социологию на степень науки. До сих пор социологи затруднялись отличить в сложной сети общественных явлений важные и не¬важные явления (это — корень субъективизма в социологии) и не умели найти объек¬тивного критерия для такого разграничения. Материализм дал вполне объективный критерий, выделив производственные отношения, как структуру общества, и дав воз¬можность применить к этим отношениям тот общенаучный критерий повторяемости, применимость которого к социологии отрицали субъективисты. Пока они ограничива¬лись идеологическими общественными отношениями (т. е. такими, которые, прежде чем им сложиться, проходят через сознание людей), они не могли заметить повторяе¬мости и правильности в общественных явлениях разных стран, и их наука в лучшем случае была лишь описанием этих явлений, подбором сырого материала. Анализ мате¬риальных общественных отношений (т. е. таких, которые складываются, не проходя через сознание людей: обмениваясь продуктами, люди вступают в производственные отношения, даже и не сознавая, что тут имеется общественное производственное отно-шение) — анализ материальных общественных отношений сразу дал возможность под-метить повторяемость и правильность и обобщить порядки разных стран в одно основ-ное понятие общественной формации. Только такое обобщение и дало возможность перейти от описания (и оценки с точки зрения идеала) общественных явлений к строго научному анализу их, выделяющему, скажем для примера, то, что отличает одну капи-талистическую страну от другой, и исследующему то, что обще всем им.

--------------------------------------------------------------
То есть, разумеется, речь все время идет о сознании общественных отношений и никаких иных.

- 160 -

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА»

Наконец, в-третьих, потому еще эта гипотеза впервые создала возможность научной социологии, что только сведение общественных отношений к производственным и этих последних к высоте производительных сил дало твердое основание для представления развития общественных формаций естественно-историческим процессом. А понятно само собой, что без такого воззрения не может быть и общественной науки. (Субъекти¬висты, например, признавая законосообразность исторических явлений, не в состоянии, однако, были взглянуть на их эволюцию как на естественно-исторический процесс, — и именно потому, что останавливались на общественных идеях и целях человека, не умея свести этих идей и целей к материальным общественным отношениям.)
Но вот Маркс, высказавший эту гипотезу в 40-х годах, берется за фактическое (это nota bene ) изучение материала. Он берет одну из общественно-экономических форма-ций — систему товарного хозяйства — и на основании гигантской массы данных (ко-торые он изучал не менее 25 лет) дает подробнейший анализ законов функционирова-ния этой формации и развития ее. Этот анализ ограничен одними производственными отношениями между членами общества: не прибегая ни разу для объяснения дела к ка-ким-нибудь моментам, стоящим вне этих производственных отношений, Маркс дает возможность видеть, как развивается товарная организация общественного хозяйства, как превращается она в капиталистическую, создавая антагонистические (в пределах уже производственных отношений) классы буржуазии и пролетариата, как развивает она производительность общественного труда и тем самым вносит такой элемент, ко-торый становится в непримиримое противоречие с основами самой этой капиталисти-ческой организации.
Таков скелет «Капитала». Все дело, однако, в том, что Маркс этим скелетом не удовлетворился, что он одной «экономической теорией» в обычном смысле не ограни-чился, что — объясняя строение и развитие

---------------------------------------------------------------
заметьте.

- 161 -

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА»

данной общественной формации исключительно производственными отношениями — он тем не менее везде и постоянно прослеживал соответствующие этим производствен¬ным отношениям надстройки, облекал скелет плотью и кровью. Потому-то «Капитал» и имел такой гигантский успех, что эта книга «немецкого экономиста» показала читате¬лю всю капиталистическую общественную формацию как живую — с ее бытовыми сторонами, с фактическим социальным проявлением присущего производственным от¬ношениям антагонизма классов, с буржуазной политической надстройкой, охраняющей господство класса капиталистов, с буржуазными идеями свободы, равенства и т. п., с буржуазными семейными отношениями. Понятно теперь, что сравнение с Дарвином вполне точно: «Капитал» — это не что иное, как «несколько обобщающих, теснейшим образом между собою связанных идей, венчающих целый Монблан фактического мате¬риала». И если кто, читая «Капитал», сумел не заметить этих обобщающих идей, то это уже вина не Маркса, который даже в предисловии, как мы видели, указал на эти идеи. Мало того, такое сравнение правильно не только с внешней стороны (неизвестно поче¬му особенно заинтересовавшей г. Михайловского), но и с внутренней. Как Дарвин по¬ложил конец воззрению на виды животных и растений, как на ничем не связанные, слу¬чайные, «богом созданные» и неизменяемые, и впервые поставил биологию на вполне научную почву, установив изменяемость видов и преемственность между ними, — так и Маркс положил конец воззрению на общество, как на механический агрегат индиви¬дов, допускающий всякие изменения по воле начальства (или, все равно, по воле обще¬ства и правительства), возникающий и изменяющийся случайно, и впервые поставил социологию на научную почву, установив понятие общественно-экономической фор¬мации, как совокупности данных производственных отношений, установив, что разви¬тие таких формаций есть естественно-исторический процесс.
Теперь — со времени появления «Капитала» — материалистическое понимание ис-тории уже не гипотеза,

- 162 -

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА»

а научно доказанное положение, и пока мы не будем иметь другой попытки научно объяснить функционирование и развитие какой-нибудь общественной формации — именно общественной формации, а не быта какой-нибудь страны или народа, или даже класса и т. п. — другой попытки, которая бы точно так же сумела внести порядок в «соответствующие факты», как это сумел сделать материализм, точно так же сумела дать живую картину известной формации при строго научном объяснении ее, — до тех пор материалистическое понимание истории будет синонимом общественной науки. Материализм представляет из себя не «по преимуществу научное понимание истории», как думает г. Михайловский, а единственное научное понимание ее.
И теперь — можете ли себе представить более забавный курьез, как тот, что нашлись люди, которые сумели, прочитав «Капитал», не найти там материализма! Где он? — спрашивает с искренним недоумением г. Михайловский.
Он читал «Коммунистический манифест» и не заметил, что объяснение современных порядков — и юридических, и политических, и семейных, и религиозных, и философ¬ских — дается там материалистическое, что даже критика социалистических и комму¬нистических теорий ищет и находит корни их в таких-то и таких-то производственных отношениях.
Он читал «Нищету философии» и не заметил, что разбор социологии Прудона ведет¬ся там с материалистической точки зрения, что критика того решения различнейших исторических вопросов, которое предлагал Прудон, исходит из принципов материализ¬ма, что собственные указания автора на то, где нужно искать данных для разрешения этих вопросов, все сводятся к ссылкам на производственные отношения.
Он читал «Капитал» и не заметил, что имеет перед собой образец научного анализа одной — и самой сложной — общественной формации по материалистическому мето-ду, образец всеми признанный и никем не превзойденный. И вот он сидит и думает свою крепкую думу

- 163 -

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА»

над глубокомысленным вопросом: «в каком сочинении Маркс изложил свое материа-листическое понимание истории?»
Всякий, знакомый с Марксом, ответил бы ему на это другим вопросом: в каком со-чинении Маркс не излагал своего материалистического понимания истории? Но г. Михайловский, вероятно, узнает о материалистических исследованиях Маркса толь¬ко тогда, когда они под соответствующими номерами будут указаны в какой-нибудь историософической работе какого-нибудь Кареева под рубрикой: «экономический ма¬териализм».
Но что курьезнее всего, так это то, что г. Михайловский обвиняет Маркса в том, что он не «пересмотрел (sic! ) всех известных теорий исторического процесса». Это уж со-всем забавно. Да в чем состояли, на 9/ю, эти теории? В чисто априорных, догматиче-ских, абстрактных построениях того, что такое общество, что такое прогресс? и т. п. (Беру нарочно примеры, близкие уму и сердцу г. Михайловского.) Да ведь такие теории негодны уже тем, что они существуют, негодны по своим основным приемам, по своей сплошной и беспросветной метафизичности. Ведь начинать с вопросов, что такое об¬щество, что такое прогресс? — значит начинать с конца. Откуда возьмете вы понятие об обществе и прогрессе вообще, когда вы не изучили еще ни одной общественной формации в частности, не сумели даже установить этого понятия, не сумели даже по¬дойти к серьезному фактическому изучению, к объективному анализу каких бы то ни было общественных отношений? Это самый наглядный признак метафизики, с которой начинала всякая наука: пока не умели приняться за изучение фактов, всегда сочиняли а priori общие теории, всегда остававшиеся бесплодными. Метафизик-химик, не умея еще исследовать фактически химических процессов, сочинял теорию о том, что такое за сила химическое сродство? Метафизик-биолог толковал о том, что такое жизнь и жизненная сила? Метафизик-психолог

----------------------------------------------------------------
* — так! Ред. — заранее, независимо от опыта. Ред.

- 164 -

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА»

рассуждал о том, что такое душа? Нелеп тут был уже прием. Нельзя рассуждать о душе, не объяснив в частности психических процессов: прогресс тут должен состоять именно в том, чтобы бросить общие теории и философские построения о том, что такое душа, и суметь поставить на научную почву изучение фактов, характеризующих те или другие психические процессы. Поэтому обвинение г. Михайловского совершенно таково же, как если бы метафизик-психолог, всю свою жизнь писавший «исследования» по вопро¬су, что такое душа? (не зная в точности объяснения ни одного, хотя бы простейшего, психического явления) — принялся обвинять научного психолога в том, что он не пе¬ресмотрел всех известных теорий о душе. Он, этот научный психолог, отбросил фило¬софские теории о душе и прямо взялся за изучение материального субстрата психиче¬ских явлений — нервных процессов, и дал, скажем, анализ и объяснение такого-то или таких-то психических процессов. И вот наш метафизик-психолог читает эту работу, хвалит — хорошо-де описаны процессы и изучены факты, — но не удовлетворяется. Позвольте, волнуется он, слыша, как кругом толкуют о совершенно новом понимании психологии этим ученым, об особом методе научной психологии, — позвольте, кипя¬тится философ, — да в каком же сочинении изложен этот метод? Ведь в этой работе «одни только факты»? В ней и помину нет о пересмотре «всех известных философских теорий о душе»? Это совсем не соответственная работа! Точно так же «Капитал», разу¬меется, не соответственная работа для социолога-метафизика, не замечающего бес¬плодности априорных рассуждений о том, что такое общество, не понимающего, что вместо изучения и объяснения такие приемы дают только подсовывание под понятие общества либо буржуазных идей английского торгаша, либо мещанско-социалистических идеалов российского демократа, — и ничего больше. Поэтому-то все эти философско-исторические теории и возникали и лопались, как мыльные пузыри, являясь в лучшем случае симптомом общественных идей и отношений своего времени и не подвигая ни на волос вперед пони-

- 165 -

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА»

мания человеком хотя бы каких-нибудь единичных, но зато действительных (а не тех, которые «соответствуют человеческой природе») общественных отношений. Гигант-ский шаг вперед, сделанный в этом отношении Марксом, в том и состоял, что он бро-сил все эти рассуждения об обществе и прогрессе вообще и зато дал научный анализ одного общества и одного прогресса — капиталистического. И г. Михайловский обви-няет его за то, что он начал с начала, а не с конца, с анализа фактов, а не с конечных выводов, с изучения частных, исторически определенных общественных отношений, а не с общих теорий о том, в чем состоят эти общественные отношения вообще! И он спрашивает: «где же соответственная работа?» О, премудрый субъективный социолог! ! Если бы наш субъективный философ ограничился одним недоумением по вопросу о том, в каком сочинении обоснован материализм, — это бы еще полбеды. Но он, — не-смотря на то, что не нашел нигде не только обоснования, но даже изложения материа-листического понимания истории (а, может быть, именно потому, что не нашел) — на-чинает приписывать этой доктрине притязания, никогда ею не заявленные. Приведя ци¬тату из Блоса о том, что Маркс провозгласил совершенно новое понимание истории, он, нисколько не церемонясь, трактует дальше о том, будто эта теория претендует на то, что она «разъяснила человечеству его прошедшее», объяснила «все (sic!!?) прошедшее человечества» и т. п. Ведь это же все сплошная фальшь! Теория претендует только на объяснение одной капиталистической общественной организации и никакой другой. Если применение материализма к анализу и объяснению одной общественной форма¬ции дало такие блестящие результаты, то совершенно естественно, что материализм в истории становится не гипотезой уже, а научно проверенной теорией; совершенно ес¬тественно, что необходимость такого метода распространяется и на остальные общест¬венные формации, хотя бы и не подвергшиеся специальному фактическому изучению и детальному анализу, — точно так же, как идея трансформизма,

- 166 -

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА»

доказанная по отношению к достаточному количеству фактов, распространяется на всю область биологии, хотя бы по отношению к отдельным видам животных и растений и нельзя было еще установить в точности факт их трансформации. И как трансформизм претендует совсем не на то, чтобы объяснить «всю» историю образования видов, а только на то, чтобы поставить приемы этого объяснения на научную высоту, точно так же и материализм в истории никогда не претендовал на то, чтобы все объяснить, а только на то, чтобы указать «единственно научный», по выражению Маркса («Капи¬тал»), прием объяснения истории . Можно судить по этому, какие остроумные, серьез¬ные и приличные приемы полемики употребляет г. Михайловский, когда он сначала перевирает Маркса, приписывая материализму в истории вздорные претензии «все объ¬яснить», найти «ключ ко всем историческим замкам» (претензии, сразу же, конечно, и в очень ядовитой форме отвергнутые Марксом в его «письме»35 по поводу статей Ми¬хайловского), затем ломается над этими, им же самим сочиненными претензиями и, на¬конец, приводя точные мысли Энгельса, — точные потому, что на этот раз дается цита¬та, а не пересказ, — что политическая экономия, как ее понимают материалисты, «под¬лежит еще созданию», что «все, что мы от нее получили, ограничивается» историей ка-
-36
питалистического общества , — делает такой вывод, что «словами этими весьма сужи-вается поле действия экономического материализма» ! Какой безграничной наивностью или каким безграничным самомнением должен обладать человек, чтобы рассчитывать на то, что такие фокусы пройдут незамеченными! Сначала переврал Маркса, затем по¬ломался над своим враньем, потом привел точные мысли — и теперь имеет нахальство объявлять, что ими суживается поле действия экономического материализма!
Какого сорта и качества это ломанье г. Михайловского, можно видеть из следующе-го примера: «Маркс нигде не обосновывает их» — т. е. оснований теории экономиче-ского материализма, — говорит г. Михайловский. «Правда, Маркс вместе с Энгельсом задумал

- 167 -

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА»

написать сочинение философско-исторического и историко-философского характера и даже написал (в 1845 — 1846 гг.), но оно никогда не было напечатано. Энгельс говорит: «Первую часть этого сочинения37 составляет изложение материалистического понима¬ния истории, которое показывает только, как недостаточны были наши познания в об¬ласти экономической истории». Таким образом — заключает г. Михайловский — ос¬новные пункты «научного социализма» и теории экономического материализма были открыты, а вслед за тем и изложены в «Манифесте» в такое время, когда, по собствен¬ному признанию одного из авторов, нужные для такого дела познания были у них сла¬бы».
Не правда ли, как мила такая критика! Энгельс говорит, что у них были слабы по-знания по экономической «истории» и что поэтому они и не печатали своего сочинения «общего» историко-философского характера. Г-н Михайловский перетолковывает это так, что у них слабы были познания «для такого дела», как выработка «основных пунк¬тов научного социализма», т. е. научной критики буржуазного строя, данной уже в «Манифесте». Одно из двух: или г. Михайловский не умеет понять разницы между по¬пыткой охватить всю философию истории и попыткой научно объяснить буржуазный режим, или же он полагает, что у Маркса и Энгельса были недостаточны познания для критики политической экономии. И в таком случае он очень жесток, что не знакомит нас со своими соображениями об этой недостаточности, своими поправками и попол¬нениями. Решение Маркса и Энгельса не публиковать работы историко-философской и сосредоточить все силы на научном анализе одной общественной организации характе¬ризует только высшую степень научной добросовестности. Решение г. Михайловского поломаться над этим добавленьицем, что, дескать, Маркс и Энгельс излагали свои воз¬зрения, сами сознаваясь в недостаточности своих познаний для выработки их, характе¬ризует только приемы полемики, не свидетельствующие ни об уме, ни о чувстве при¬личия.

- 168 -

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА»

Другой образец: «Для обоснования экономического материализма, как исторической теории, больше сделал alter ego Маркса — Энгельс, — говорит г. Михайловский. — У него есть специально исторический труд: «Происхождение семьи, частной собственно¬сти и государства в связи (im Anschluss) с воззрениями Моргана». Этот «Anschluss» чрезвычайно замечателен. Книга американца Моргана появилась много лет спустя по¬сле того, как были провозглашены Марксом и Энгельсом основы экономического мате¬риализма и совершенно независимо от него». И вот, дескать, «экономические материа¬листы примкнули» к этой книге и притом, так как в доисторические времена не было борьбы классов, то они внесли такую «поправку» к формуле материалистического по¬нимания истории, что определяющим моментом наряду с производством материальных ценностей является производство самого человека, т. е. детопроизводство, играющее первенствующую роль в первобытную эпоху, когда труд по своей производительности был слишком еще не развит.
«Великая заслуга Моргана состоит в том, — говорит Энгельс, — что он в родовых связях северо-американских индейцев нашел ключ к важнейшим, доселе неразреши-
«    38
мым загадкам древней греческой, римской и германской истории» .
«Итак, — изрекает по этому поводу г. Михайловский, — в конце 40-х годов было открыто и провозглашено совершенно новое, материалистическое и истинно научное понимание истории, которое сделало для исторической науки то же самое, что сделала теория Дарвина для современного естествознания». Но это понимание — повторяет за-тем еще раз г. Михайловский — никогда не было научно обосновано. «Оно не только не было проверено на большом и разнообразном поле фактического материала («Капи-тал» — «не соответственная» работа: там одни только факты да кропотливые исследо-вания!), но не было даже достаточно мотивировано хотя бы путем критики и исключе-ния других

----------------------------------------------------------------
— другой я, двойник. Ред.

- 169 -

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА»

философско-исторических систем». Книга Энгельса — «Herrn E. Dührings Umwälzung der Wissenschaft» — «только остроумные попытки, высказанные мимоходом», и г. Михайловский считает поэтому возможным совершенно обойти массу существенных вопросов, которые затронуты в этом сочинении, несмотря на то, что эти «остроумные попытки» очень остроумно показывают бессодержательность социологии, «начинаю-щих с утопий»; несмотря на то, что в этом сочинении дана подробная критика той «теории насилия», по которой политико-юридические порядки определяют экономиче-ские и которую так усердно проводят гг. публицисты «Русского Богатства». В самом деле, гораздо легче ведь бросить о сочинении несколько ничего не выражающих фраз, чем серьезно разобрать хоть один вопрос, материалистически разрешенный в нем; это притом и безопасно, потому что цензура никогда, вероятно, не пропустит перевода этой книги, и г. Михайловский, без опасения за свою субъективную философию, может на¬зывать ее остроумной.
Еще характернее и поучительнее (к иллюстрации того, что язык дан человеку, чтобы скрывать свои мысли — или придавать пустоте форму мысли) отзыв о «Капитале» Маркса. «В «Капитале» есть блестящие страницы исторического содержания, н о (это замечательное «но» ! Это даже не «но», а то знаменитое «mais», которое в переводе на русский язык значит: «уши выше лба не растут») они уже по самой задаче книги при-урочены к одному определенному историческому периоду и не то что утверждают ос-новные положения экономического материализма, а просто касаются экономической стороны известной группы исторических явлений». Другими словами: «Капитал» — только и посвященный изучению именно капиталистического общества — дает мате-риалистический анализ этого общества и его надстроек, «н о» г. Михайловский пред-почитает обойти этот анализ: дело тут идет, видите ли, об «одном» только периоде, а он, г. Михайловский,
— «Переворот в науке, произведенный г-ном Е. Дюрингом». Ред.

- 170 -